Неточные совпадения
— Скажите мне что-нибудь про Петербург, про ваши победы: о, их много у вас? да? Скажите, что тамошние
женщины — лучше
здешних? (она взглянула на себя в зеркало) одеваются с большим вкусом? (и обдернула на себе платье и сбросила с плеча кружевную мантилью).
— Понимаю, слишком понимаю! — воскликнул Фетюкович, как бы сам сконфуженный и как бы стремительно спеша извиниться, — вы, как и всякий другой, могли быть в свою очередь заинтересованы знакомством молодой и красивой
женщины, охотно принимавшей к себе цвет
здешней молодежи, но… я хотел лишь осведомиться: нам известно, что Светлова месяца два назад чрезвычайно желала познакомиться с младшим Карамазовым, Алексеем Федоровичем, и только за то, чтобы вы привели его к ней, и именно в его тогдашнем монастырском костюме, она пообещала вам выдать двадцать пять рублей, только что вы его к ней приведете.
— Ничего-с, — ответил мужской голос, хотя и вежливо, но прежде всего с настойчивым и твердым достоинством. Видимо, преобладал мужчина, а заигрывала
женщина. «Мужчина — это, кажется, Смердяков, — подумал Алеша, — по крайней мере по голосу, а дама — это, верно, хозяйки
здешнего домика дочь, которая из Москвы приехала, платье со шлейфом носит и за супом к Марфе Игнатьевне ходит…»
Сравнительно большое количество семейных объясняется не какими-либо особенностями хозяйств, располагающими к семейной, домовитой жизни, а случайностями: легкомыслием местной администрации, сажающей семейных на участки в Александровске, а не в более подходящем для этого месте, и тою сравнительною легкостью, с какою
здешний поселенец, благодаря своей близости к начальству и тюрьме, получает
женщину.
То, что свободные
женщины и их дети содержатся в общих камерах, как в тюрьме, при отвратительной обстановке, вместе с тюремными картежниками, с их любовницами и с их свиньями, содержатся в Дуэ, то есть в самом жутком и безнадежном месте острова, достаточно рисует колонизационную и сельскохозяйственную политику
здешних властей.]
Есть же еще мужчины, ночующие в тюрьмах, и холостые солдаты, для которых «необходимым предметом для удовлетворения естественных потребностей», как выразился когда-то один из
здешних начальников, служат всё те же ссыльные или прикосновенные к ссылке
женщины.
Домашняя наша семья состоит из Матрены Михеевны Мешалкиной, туринской мещанки, доброй
женщины, которая славно, то есть опрятно и вкусно, нас кормит, из Варвары Самсоновны Барановой,
здешней жительницы, исполняющей добросовестно и усердно должность фрейлины при нашей Аннушке, и из Афанасия, молодого парня, который нам помогает и смотрит за лошадью и двумя коровами.
Ольга Сергеевна не замечала этого, но Варвара Ивановна это заметила и порешила, что маркиза сразу отличила ее как
женщину, стоящую всем выше
здешних хозяев.
Жена содержателя двора, почтенная и деятельнейшая
женщина, была в избе одна, когда мы приехали; прочие члены семейства разошлись: кто на жнитво, кто на сенокос. Изба была чистая, светлая, и все в ней глядело запасливо, полною чашей. Меня накормили отличным ситным хлебом и совершенно свежими яйцами. За чаем зашел разговор о хозяйстве вообще и в частности об огородничестве, которое в
здешнем месте считается главным и почти общим крестьянским промыслом.
«Вы сами, князь, — писала Петицкая, — знаете по собственному опыту, как можно ошибаться в людях; известная особа, по
здешним слухам, тоже оставила вас, и теперь единственное, пламенное желание княгини — возвратиться к вам и ухаживать за вами. А что она ни в чем против вас не виновна — в этом бог свидетель. Я так же, как и вы, в этом отношении заблуждалась; но, живя с княгиней около полутора лет, убедилась, что это святая
женщина: время лучше докажет вам то, что я пишу в этих строках…»
Оленька добра, простодушна, приветлива, почти всегда весела; стыдлива и скромна, как застенчивое дитя; а рассудительна и благоразумна, как опытная
женщина; но при всех этих достоинствах никакой поэт не назвал бы ее существом небесным; она просто — прелестный земной цветок, украшение
здешнего мира.
— Помилуйте, князь! — вскричала она, сверкая глазами, — если уж ваша Наталья Дмитриевна бесподобная
женщина, так уж я и не знаю, что после этого! Но после этого вы совершенно не знаете
здешнего общества, совершенно не знаете! Ведь это только одна выставка своих небывалых достоинств, своих благородных чувств, одна комедия, одна наружная золотая кора. Приподымите эту кору, и вы увидите целый ад под цветами, целое осиное гнездо, где вас съедят и косточек не оставят!
— Может быть, со временем я полюблю и Петербург, но мы,
женщины, так легко предаемся привычкам сердца и так мало думаем, к сожалению, о всеобщем просвещении, о славе государства! Я люблю Москву. С воспоминанием об ней связана память о таком счастливом времени! А здесь, здесь всё так холодно, так мертво… О, это не мое мнение; это мнение
здешних жителей. — Говорят, что въехавши раз в петербургскую заставу, люди меняются совершенно.
— Не хвастай, — говорю, — понравится сатана лучше ясного сокола; в тех местах
женщины на это преловкие, часто вашу братью, молоденьких офицеров, надувают; а если ты думаешь жениться, так выбери-ка лучше здесь, на родине, невесту; в
здешней палестине мы о каждой девушке знаем — и семейство ее, и род-то весь, и состояние, и характер, пожалуй.
— Знаешь, кто мне еще нравится из
здешних?.. Наденька, дочка этого дурака Калинина… Жгучая брюнетка, бледная, знаешь, с этакими глазами… Тоже нужно будет удочку закинуть… На Троицу делаю вечер… музыкально-вокально-литературный… нарочно, чтоб ее позвать… А здесь, брат, как оказывается, ничего себе, весело! И общество, и
женщины… и… Можно у тебя здесь уснуть… на минутку?..
Здешний центр, как уже было доносимо, организовался давно и необыкновенно счастливо: имея по правую руку высокопоставленную влиятельную
женщину, а по левую доброго сына отчизны, можно действовать, соображать, наставлять и направлять по тройственному усмотрению.
— Справедливо многое, что здесь описано, — сказал Владимир, читавший доселе выписку из завещания Кропотова с жадным и грустным вниманием. — Пригожая, добрая
женщина, подарившая мне гусли, и теперь представляется мне, как в сновидении; но и теперь скажу: она не была моя мать. Выслушайте, что открыл мне сам Андрей Денисов, встретившийся со мною на днях в хижине
здешнего лесника.
— Очень рад! Но князь умный человек. Он очень хорошо понимает, что я не принадлежу к юношам, бегающим от
женщин. Две
здешние красавицы — ты и, по-твоему, а, быть может, и по его мнению, княжна должны произвести на меня впечатление. Он непременно задаст себе вопрос: которая? Я хочу показать ему, что это княжна и буду усиленно ухаживать за ней при нем.
P. S. И над
здешним краем поднимаются грозовые тучи. Я действую и устраиваю отводы. Хочу доказать, что если польки способны на патриотические подвиги, так и русские
женщины сумеют действовать за дело своего отечества. Посылаю отцу твоему на небо сердечное спасибо за присылку ко мне доверенного человека. Он дал мне руководящую нить. Не стану более писать об этом, приедешь, все узнаешь, может быть, и сама поможешь мне».
В твоей суженой не рыбья кровь
здешних русских
женщин…
Вы
здешний житель, значит, знаете всех, а я здесь совсем одинокая
женщина и никого не знаю.
— Вот в чем дело, — отвечал с ужимками книгопечатник. — Эта самая та
женщина… я, кажется, докладывал вам в первый день вашего приезда, высокопочтеннейший господин… что любит сына
здешнего хозяина.
— Ну, вот что́, господа, — сказал Билибин, — Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями
здешней жизни. Ежели бы мы были в Вене, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave, [в этой гадкой моравской дыре,] это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brünn. [Надо его поподчевать Брюнном.] Вы возьмите на себя театр, я — общество, вы, Ипполит, разумеется, —
женщин.
— Как же вы найдете такое равновесие? — начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит
здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворное, сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с
женщинами.
— Долг мужа красивой
женщины, которая сейчас имела счастие внушить твоему вельможеству высокое состраданье, очень велик, но она ведь не знает, что весь этот огромный долг может быть сильно понижен. Я
здешний доимщик Тивуртий, — мне известны все дела в Аскалоне, и я знаю, чтт надобно сделать, чтобы все вышло, как ты желаешь.